|
Главная | Выдающиеся деятели | Судьбы | Документы | Контакты | |
Автор этого материала вырос в Лагодехи, в маленьком грузинском городке, в котором долгие годы жил и работал выдающийся польский натуралист Людвиг Млокосевич.
«Быть на Кавказе и не видеть Млокосевича -
все равно, что быть в Риме и не видеть Папу»
(Труды Ботанического сада Императорского Юрьевского Университета, 1911 год)
Лагодехи – моя родина. Неподалеку от дома моих родителей лежат развалины усадьбы Млокосевича, рядом самодельный щит, на котором по грузински и по русски написано: «Здесь жил большой попечитель флоры и фауны…» Кругом земля заросла лопухами, колючей ежевикой и высокой жгучей крапивой. Дома нет – сгорел в 1945 году. Уцелели лишь остатки каменных стен коровника да завалившаяся лачуга, в которой еще не так давно доживала свой век внучка натуралиста – больная и одинокая Зоя Евгеньевна Груманова.
Исследовать «тайну Млокосевича» я начал с дикого недоразумения, когда молодой ученый не пожелал назвать именем Млокосевича бабочку, недавно открытую им у нас в лагодехском заповеднике из-за глупого (и ложного) слуха, будто бы тот, оказывается, был якобы «царским шпионом». На мой запрос ответили Центральный государственный исторический архив Ленинграда, польская Академия наук. Помогли харьковские и тбилисская публичная библиотеки. Пришло письмо из Варшавы от Кристины Ковальской, биографа Млокосевича.
Были встречи и с родственниками ученого – Борисом Викторовичем Млокосевичем, тогда работавшим на Абхазской научно-исследовательской лесоопытной станции, и Ниной Дмитриевной Тулашвили, недавно умершей, ученым энтомологом, последней в роду, кто помнил Людвига Францевича в жизни.
В слободке Лагодехи, заложенной отставными солдатами и офицерами стоявшего здесь русского полка, Людвига Млокосевича считали чудаком. Он действительно ходил босым по снегу и круглый год купался в горной речке. Подбирал искалеченный бурей птиц, зверей и лечил из дома. Деньги его интересовали мало. Пребывая в финансовых затруднениях, он, не задумываясь, растратил материнское наследство на поездку по Европе. На оставшиеся деньги накупил детских игрушек и конфет и, возвратившись в Лагодехи, раздарил их ребятне… Слобожане плохо понимали его.
Сын генерала, образованный и известный человек, он, как простой крестьянин, разводил кукурузу, выращивал фрукты и овощи, занимался пчелами, табаком. И часто ловил косые взгляды поселян. Бывших солдат и офицеров раздражали развешанные в разных местах его усадьбы термометры, телескоп, толстые тетради, в которые от постоянно что-то записывал, раздражали сачки, гербарий, домашний зверинец. Все!
И когда Млокосевич был вынужден идти на поклон к властям – то за справкой, то за паспортом – мир мстил ему. Злорадные улыбки и громкий, ехидный шепоток за спиной: «Наш толстовец пришел…» - сопровождали его.
Как же попал этот странный поляк на Кавказ?
Рассказывают, что однажды рядом с имением его сестры в Польше остановился мусульманский полк с Кавказа. Ловкие кавказцы в черкесках на гарцующих лошадях собирали вокруг себя много народу. Часами слушал Людвиг их байки о дикой природе, о горах и мечтал увидеть когда-нибудь далекую таинственную страну своими глазами.
Мечта сбылась в 1853 году. Но не исследователем и не туристом приехал он на Кавказ, в Лагодехи. Хотя из военного училища, он, можно сказать, сбежал, но как сын дворянина согласно указу царя обязан был отслужить в армии.
Когда он прибыл в Лагодехи, поселян там еще не было. Меж двух горных речек, вырывавшихся из узких ущелий, стоял непроходимый лес, скрывавший десяток одиноких зданий. Уже на другой день Людвиг знал их наперечет: казарма, лазарет, склад, русская церковь, польская часовня, генеральский дом…
Природа Лагодехи поразила Людвига. Он, используя каждую свободную минуту, бродил по окрестностям. Это было небезопасно. В лагодехских лесах прятались лазутчики Шамиля. Но удивительно: горцы почему-то никогда не трогали натуралиста. Вот тогда-то и поползли по полку слухи о подозрительном везении новичка. С годами он сознается в причине своего везения, когда напишет в автобиографии, что никогда не смотрел не горцев как на врагов, а только как на людей. Скорее всего он не нажал однажды, хотя и мог, на курок винтовки. Молва о странном поведении русского, пощадившего врага, быстро разошлась по ближайшим аулам… Он и в полку не скрывал своего отношения к войне. Признавался, что питает отвращение к бессмысленному кровопролитию и что отвращение это день ото дня нарастает. Пропасть между Млокосевичем и некоторыми офицерами разрасталась но до конфликта дело не дошло.
К счастью, тогда пришло распоряжение устроить полковой парк, его-то и поручили Млокосевичу. Вскоре на пустыре ниже казарм появились саженцы невиданных в восточной Грузии секвойи, магнолии, веллингтонии… Хорошо принялись роще горизонтальных и пирамидальных кипарисов. Рядом нашли приют местные липа, граб, бук, дуб, грецкий орех и каштан.
Для солдат, скучавших по далекой родине, Млокосевич посадил с парке триста березок, с большим трудом доставленных из субальпийской зоны лагодехских гор. Пруды с водной растительностью и искусственные водопады, беседки, увитые лианами и плющом, тенистые аллеи сделали с годами этот полковой парк лучшим в Кавказской армии. Млокосевич раздавал саженцы фруктовых и декоративных деревьев и жителям Лагодехи. От этих саженцев пошли некогда знаменитые лагодехские сады.
Имя Млокосевича стало известным. И эта слава всколыхнула угасшую было волну недоброжелательства, ее-то он уже не выдержал. Устав от бессмысленной борьбы и страдая от несправедливости Людвиг оставил службу в армии, а вместе с ней и свое детище - парк и подался в пустынную Персию – «искать забвения и лечить свою измученную людьми душу».
В 1863 году он возвратился в Россию. Совершенно неожиданно, безо всяких объяснений, на границе его арестовали, конфисковали собранные в Персии коллекции семян, плоды и гербарии, взяли под стражу и препроводили в Тифлис. Отсюда, после короткого следствия, выслали под тайный надзор полиции в Воронежскую губернию. В анонимном доносе, поступившем на имя высокого начальства Млокосевич обвиняется в тайных связях «с возмутившимися жителями Закатальского округа».
Ссылка продолжалась четыре года. Потом опального поляка выслали в Варшаву.
Млокосевич затосковал – ему снился Лагодехи. Видя страдания брата, сестра Елена начала хлопотать о его возвращении на Кавказ. В 1867 году с высочайшего позволения бывший подпоручик вернулся в Лагодехи. Поселившись на северной окраине местечка, в лесу, у самого входа в Лагодехское ущелье – подальше от казарм, от поселян, от всего что недавно так больно его ранило, - он построил деревянный одноэтажный дом и, въехав в него с женой Анной, прожил там до конца своих дней. Рядом с усадьбой проходила «дагестанская тропа» - конно-пеший путь в Дагестан. По этой тропе он и отправится в 1909 году в свою последнюю экспедицию.
Гордость нашего города – заповедник. Он начинается сразу за городской чергой. ЮНЕСКО включило его в число памятников природы мирового значения. Входит в заповедник и ботанический сад Млокосевича, который он разбил после своего окончательного возвращения в Лагодехи. Правда теперь он отрезан от заповедного массива недавно созданным парком культуры и отдыха и фактически вошел в черту города. Отсюда все его нынешние беды… А знаменитый некогда полковой парк Млокосевича ненадолго пережил своего основателя. В 30-х годах ХХ века, когда Лагодехи расстраивался, парк, уже пришедший в упадок, вместе с расположенным на нем офицерским кладбищем был окончательно уничтожен.
Русские в Лагодехи появились в первых десятилетиях XIX века, когда главнокомандующий Кавказской армией генерал Кнорринг решил создать Лезгинскую кордонную линию. Местечко Лагодехи стало стратегическим пунктом этой линии, оно закрывало внутреннюю Кахетию: с севера – от дагестанских горцев, с востока – от горцев Закатальского округа.
В конце сентября 1988 года мы с друзьями решили пойти в дагестанское село Чороду. Я должен был встретиться с Омаром Сулеймановым, чей дедушка – Сулейман Омаров – был близким другом Людвига Млокосевича. Помнят ли там поляка-натуралиста из Лагодехи? Была надежда. Может еще живы те, кто знал Млокосевича лично? Еще нас тянуло увидеть место, где стояла палатка, ставшая ему последним приютом.
С 60-летним Омаром Сулейменовым я познакомился годом раньше. Омар расспрашивал о «каком-то старшем лесничем» из Лагодехи. В 1879 году Млокосевич несмотря на ярлык неблагонадежного, был назначен лесничим Сигнахского лесничества – огромного горно-лесного массива, занимавшего чуть ли не половину Кахетии.
«Чородинцы называли его «Старшилесничи», рассказывал Омар. – Когда он умер, мой дедушка вместе с другими мужчинами понес его в Лагодехи. В горах, там где альпийские луга переходят в лес, Млокосевича встречал полковой оркестр. На похоронах было много наших людей».
Около 20 лет назад отец Омара взял перед смертью с сына слово, что тот непременно выполнит завещание дедушки – поставит на берегу Джурмуторы памятник Старшему лесничему. «Я не знаю его фамилии, - сказал отец. – Сходи в Лагодехи, там живут барышни, узнай у них, как звали его отца».
Ходил Омар в Лагодехи, искал дочерей Старшего Лесничего, да так и не нашел. А в Чорохе старики знали только одно – «Старшилесничи»… Знакомство со мной, человеком знающим фамилию Старшего Лесничего, было для Омара такой неожиданностью, что от волнения он забыл записать фамилию, имя и отчество Млокосевича. Тем более что я обещал Омару через несколько дней подняться в Чороду и рассказать все, что знаю о друге его дедушки. Но через несколько дней в горах выпал снег и перевал закрылся. Поход в Чороду пришлось отложить на год.
Основную задачу свою Людвиг Млокосевич видел «в собирании различных предметов естествознания». Он был убежден, что в его положении – человека оторванного от научных и культурных центров, - только так можно служить науке. С этой целью он предпринимает ежегодные экспедиции – по Восточной и Западной Грузии, Армении, Азербайджану, Турции, Аджарии, Персии, возвращается нагруженный гербариями, семенами, коллекциями бабочек, чучелами животных, саженцами деревьев, цветов и растений. Редкое путешествие обходилось без научного открытия. Особую известность получили научные открытия кавказского тетерева, эльдарской сосны и кавказской саламандры. А были еще и другие, менее сенсационные, - желтоцветный пион, пушкиния, лагодехская генциана и другие эндемики Лагодехского ущелья. Великий князь Н.Н.Романов назвал в честь лагодехского натуралиста бабочку, открытую последним. И не только бабочка – из более чем 60 новых видов флоры и фауны, открытых Людвигом Млокосевичем, многие носят его имя.
Из Лагодехи потоком шли посылки в адрес ботанических и зоологических музеев Юрьева, Петербурга, Тифлиса, Варшавы, Москвы и Парижа. Ропщет почта, недоволен и сам Млокосевич – на местной почте не принимают рога тура для Зоологического музея в Петербурге, так как они превышают два пуда, дозволенные для посылок. Завязывается оживленная переписка со многими учеными. Среди родственников Млокосевича до сих пор живет история о том, что сам Пржевальский собирался в Лагодехи, чтобы отправиться с Людвигом в экспедицию по Центральной Азии. Может это и легенда, но точно известно, что автор «Всемирной географии» Элизе Реклю обращался к Млокосевичу за сведениями для своего фундаментального труда.
Насчитывается около 50 публикаций, принадлежащих перу Млокосевича. Их могло бы быть значительно больше – материала у лагодехского исследователя было предостаточно. Нет, кажется, в природе явления, которое оставило бы его равнодушным. Он проводил метеорологические наблюдения, изучал причины наводнений и селевых потоков, ставил опыты по одомашниванию диких птиц, был обеспокоен нашествием крыс в Кахетию и меняющимся климатом Лагодехи, разрабатывал меры по борьбе с малярией. А ведь была еще семья из 11 детей, ботанический сад, поле, домашнее хозяйство и многочисленные обязанности лесничего. Писать некогда. Но те из ученых, кто знал Млокосевича, называют и другую причину: "удивительную и весьма несовременную скромность" натуралиста – «даже систематически обработанные наблюдения по некоторым областям естествознания он отдавал в полное распоряжение других, не желая выставлять свое имя».
За заслуги в исследовании природы Людвиг Францевич Млокосевич был награжден серебряной медалью Императорского Русского Географического общества, Большой золотой медалью Парижского общества акклиматизации, избран членом корреспондентом Зоологического музея АН в Санкт-Петербурге, был членом многих научных обществ и учреждений в стране и за рубежом.
|
| Пион Млокосевича |
Млокосевичу было уже за 50 лет, когда новые тревоги и новые заботы овладели им. …Гибнет Лагодехское ущелье – главное из его научных открытий. Нет на всем Кавказе больше такого места, где на небольшой территории была бы собрана типичная флора Кахетии, реликты доледникового периода и множество цветов-эндемиков. Под напором человека исчезают звери и птицы – фазаны, куропатки. Из-за порубок в верховьях ущелий свирепеют потоки. За одну только ночь сель не оставил и следа от сада полковника Барсукова. Крестьяне, не задумываясь о последствиях, валят вековые деревья: липу – чтобы достать мед диких пчел, каштан, чтобы из обрубков ствола сделать чашечки. Скот объедает молодые деревья. Низовые пожары уничтожают лес.
В 1889 году, за 20 с лишним лет до создания при Императорском Русском Географическом обществе Природоохранительной Комиссии, Млокосевич пишет письмо министру А.А.Штрауху: «Я здешний старожил и вижу, что делается, помню, что было, знаю, что есть и представляю, что будет. Я вижу грустную картину скорого будущего, как здешние оазисы редчайшей жизни превратятся в скучнейшие пустыни и целые страницы интереснейшей зоологии погибнут для потомства навсегда». Млокосевич обращается к видным ученым страны, выступает в печати с призывами организовать «строго заповедные участки».
В борьбе за жизнь Лагодехского ущелья Млокосевич находит единомышленников – научного сотрудника Тифлисского ботанического сада Д.И.Сосновского и профессора Юрьевского университета Н.И.Кузнецова. Отцу помогает и дочь Анна, работающая в Петербургском зоологическом институте. До воплощения своей мечты Млокосевич не дожил трех лет. Но Н.И.Кузнецов довел дело своего лагодехского друга до конца: в 1912 году Лагодехское и соседнее с ним Анцальское (сейчас – Шромское) ущелья образовали государственный заповедник Российской империи площадью 3500 гектаров.
Возрастающая известность Млокосевича, его титулы и награды вызывали, как и в далекой юности, злость обывателя. На этот раз она была беспощадной. Недалеко от дома солдаты надругались над его дочерью Люсей, тихой, застенчивой девушкой, и убили, забросав ее увесистыми камнями чистой речки Лагодех-ор. Чуть позже неизвестные лишили жизни его верную подругу, старушку жену… На фотографиях той поры, у Млокосевича в глазах читается ничем не прикрытая боль, недоумение и мучительное желание понять: «За что?».
Мы проходим по улице Чороды, знакомимся с чородинцами, показываем им портрет Млокосевича. Фотографию наши собеседники видели впервые, но, узнав, что на снимке изображен «Старшилесничи», оживлялись и начинали припоминать рассказы своих предков.
98 летняя Пирдас Омарова единственная, кто мог бы узнать Млокосевича на снимке, но ей уже отказали глаза. Зато она хорошо помнит свою юность и те годы, когда в их аул приезжал невысокий старик с белой окладистой бородой.
-Все его считали русским, - говорит она, - и, не зная русского языка, думали, что «Старшилесничи» - это имя. В Чороду он привозил платья, платки и дарил их женщинам, мужчинам привозил пули и порох. У него был фотоаппарат и он все время снимал людей, дома, костюмы, праздники. Зимой «Старшилесничи» разрешал нам пасти овец внизу, в долине, как умер, это все сразу запретили…
Когда на берегу Джурмут-оры умирал Млокосевич, Пирдас Омарова носила ему пищу. Сбегала с горы в ущелье, где стояла палатка русских, и ставила возле нее сулчэд, мясо и айран. Помнит, как опустел аул, когда все мужчины отправились в Лагодехи, чтобы проводить своего друга в последний путь.
- Младшие считали его за отца, старшие – за брата – говорит Магомед Мусаев, чей дедушка, как и дедушка Омара, был близким другом Млокосевича.
- Смотрите, сколько лет прошло с тех пор, а его помнит все село, хотя никто, кроме Пирдас, никогда его не видел…
Мы спустились из села в ущелье Джурмут-оры и пошли грунтовой дорогой вверх. Следуя за Омаром, прошли около двухсот метров и оказались на зеленой лужайке по правому берегу реки, неподалеку от водяной мельницы. На лужайке лежала небольшая груда камней. Омар взобрался на камни и сказал: «Палатка стояла вот здесь!»
- На этом месте – добавил Омар, - я поставлю Млокосевичу памятник.
Слово свое он сдержал.
Петр Згонников
«Вокруг света»
Copyright © www.polonia-baku.org Wszystkie prawa zastrzeżone